Протоиерей Алексий Уминский «Семья — это Таинство рая»

 

Что такое христианская семья

Сегодня вопросы, что такое христианская семья и что такое брак, требуют серьезного осмысления. Я вижу у нас на приходе много молодых людей, которые запутались и не понимают, что они хотят увидеть в своей семье. В их головах существует масса штампов отношений между юношей и девушкой, на которые они ориентируются.

Современным молодым людям очень сложно найти друг друга и создать семью. Все смотрят друг на друга под искаженным углом: одни – почерпнув свои знания в «Домострое», другие – в телепрограмме «Дом-2». И каждый по-своему пытается соответствовать прочитанному или увиденному, при этом отказываясь от собственного опыта. Молодые люди на приходе очень часто смотрят вокруг себя в поисках пары, которая могла бы соответствовать их представлениям о семье, и боятся, как бы не ошибиться, ведь православная семья должна быть именно такой-то. Это очень большая психологическая проблема.

Второе, что усугубляет эту проблему, – неразделение понятий: что является природой семьи, а что является ее смыслом и целью. Недавно я прочел в одной проповеди, что целью христианской семьи является деторождение. Но это неправильно и стало, к сожалению, необсуждаемым штампом. Это можно назвать целью мусульманской, буддистской, любой другой семьи. Деторождение является природой семьи, но отнюдь не целью. Оно заложено Богом в отношения между мужем и женой. Когда Господь создавал Еву, Он сказал, что нехорошо человеку быть одному, и не имел в виду только деторождение.

Первое признание в любви

В Библии мы видим христианский образ любви и брака.

Здесь мы встречаем первое признание в любви. Адам говорит Еве: кость от костей моих и плоть от плоти (Быт.2:23). Вдумайтесь, как это прекрасно звучит.

В самом чине венчания сначала говорится о помощи друг другу, а потом только о восприятии рода человеческого: «Боже святой, создавший из праха человека, и из ребра его образовавший жену, и сочетавший с ним помощника, соответственного ему, ибо так угодно было Твоему Величеству, чтобы не одному быть человеку на земле». И потому многодетность тоже не является целью. Если семье поставить такую задачу: обязательно воспроизводить и воспроизводить, то может возникнуть искажение брака. Семьи не резиновые, у каждого свой ресурс. Нельзя ставить такую колоссальную задачу, чтобы Церковь решала демографические проблемы государства. У Церкви другие задачи. Всякая идеология, которая вносится в семью, в Церковь, – страшно губительна. Она всегда сужает ее до каких-то сектантских представлений.

Семья – малая Церковь

Помочь семье стать малой Церковью – вот наша главная задача.

И в современном мире слово о семье как о малой Церкви должно звучать громко. Цель брака – это воплощение христианской любви. Семья – это место, где человек присутствует по-настоящему и до конца. И реализует себя как христианин в своем жертвенном отношении к другому. Пятая глава Послания апостола Павла к Ефесянам, которая читается на венчании, содержит образ христианской семьи, на который мы ориентируемся.

У отца Владимира Воробьева есть замечательная мысль: семья имеет свое начало на земле и имеет свое вечное продолжение в Царствии Небесном. Вот ради чего создается семья. Чтобы двое, став единым существом, это единство перенесли в вечность и малая Церковь и Небесная стали едиными.

Семья – это выражение антропологически заложенной в человеке церковности. В ней реализуется осуществление Церкви, заложенное Богом в человеке. Преодоление, выстраивание себя по образу и подобию Божию – очень серьезный духовный, аскетический путь. Об этом надо нам очень много и серьезно говорить с приходом, юноше с девушкой, друг с другом.

А от стереотипов в семейных отношениях надо избавляться. Я считаю, что многодетная семья – это хорошо. Но каждому по силам его. И многодетность не должна ставиться как задача, обязательная к исполнению, ни духовническим руководством, ни какими-то соборными решениями. Деторождение есть исключительно исполнение Любви. Дети, брачные супружеские отношения – это то, что наполняет семью любовью и восполняет ее как некое оскудение.

Супружеские отношения – отношения любви и свободы

Когда мы говорим об интимных отношениях в семье, возникает много сложных вопросов. Монашеский устав, по которому живет наша Церковь, не предполагает рассуждения на эту тему. Тем не менее вопросы стоят, и никуда нам от них не деться.

Осуществление супружеских отношений – вопрос личной и внутренней свободы супругов.

Было бы странно из-за того, что супруги причащаются во время чина венчания, лишать их брачной ночи. А некоторые священники так и говорят, что не стоит супругам причащаться в этот день, потому что им предстоит брачная ночь. А как быть тем супругам, которые молятся о зачатии ребенка: чтобы он был зачат с Божьего благословения, им тоже не причащаться? Почему ставится вопрос о принятии Святых Христовых Тайн, о скверне, если отношения освященны венчанием? Ведь написано: ложе не скверно? Когда Господь посетил брак в Канне Галилейской, Он же, наоборот, добавил вино.

Здесь встает вопрос сознания, которое интимные отношения низводит до животных отношений.

Брак венчается и считается неоскверненным! Тот же Иоанн Златоуст, сказавший, что монашество выше брака, говорит и о том, что супруги остаются целомудренными и после того, как они поднимаются с супружеского ложа. Но это в том случае, если у них честен брак, если они берегут его.

Поэтому супружеские отношения – это отношения человеческой любви и свободы. А бывает и так, и это могут подтвердить и другие священники, что всякая излишняя аскеза может являться причиной супружеских ссор и даже распада брака.

Любовь в браке

Люди соединяются в браке не потому, что они животные, а потому, что они любят друг друга. А вот о любви в браке за всю историю христианства сказано не так много. Даже в художественной литературе проблема любви в браке впервые поднимается лишь в XIX веке и никогда не обсуждается ни в каких богословских трактатах. Даже в семинарских учебниках не говорится нигде, что люди, создающие семью, должны любить друг друга обязательно.

Любовь является основой для создания семьи. Об этом и должен радеть каждый священник, чтобы люди, собирающиеся жениться, ставили перед собой цель – любить по-настоящему, хранить и умножать любовь, сделать ее той Царской Любовью, которая приводит человека ко спасению. В браке ничего другого и быть не может. Это не просто бытовая структура, где женщина – воспроизводящий элемент, а мужчина – зарабатывает на хлеб и имеет немного свободного времени, чтобы поразвлечься. Хотя сейчас именно так чаще всего и происходит.

Церковь должна охранять брак

И только Церковь сейчас еще способна говорить, как создавать и сохранять семью. Существует много структур, которые дают возможность заключать и расторгать брак, и рассказывают об этом.

Раньше Церковь действительно была тем органом, который брал на себя ответственность за законный брак и одновременно осуществлял церковное благословение. А теперь понятие законного брака все более и более размыто. В конечном итоге оно будет размыто окончательно. Очень многие не понимают, чем законный брак отличается от гражданского. Некоторые священники тоже в этом путаются. Люди не понимают смысла заключения брака в государственных учреждениях и говорят, что лучше повенчаются, чтобы встать перед Богом, а в ЗАГСе – что? В общем, понять их можно. Если они любят друг друга, то им не нужна справка, какое-то формальное свидетельство любви.

С другой стороны, Церковь имеет право заключать только те браки, которые зарегистрированы в ЗАГСе. В итоге некоторые священники говорят странные слова: «Вы распишитесь, поживите немножко – годик. Если не разведетесь, то приходите венчаться». Господи, помилуй! А если разведутся, что, не было брака? То есть такие браки как бы не считаются, как будто их не было, а которые Церковь повенчала – это на всю жизнь…

С таким сознанием невозможно жить. Если мы это принимаем, то и любой церковный брак тоже будет распадаться, ведь могут быть причины для расторжения церковного брака. Если таким образом относиться к государственному браку, что он такой «недобрак», то количество разводов будет только увеличиваться. У брака венчанного и невенчанного одна и та же природа, последствия развода везде одинаковы. Когда допускается странная идея, что можно пожить вместе до венчания, то каким у нас будет сам брак? Что тогда мы понимаем под нерасторжимостью, под «двое – плоть едина»? Что Бог сочетал, человек да не разлучает (Мк.10:9). Ведь Бог сочетает людей не только через Церковь. Люди, встречающиеся друг с другом на земле – по-настоящему, глубоко, – они все равно осуществляют природу брака, данную Богом.

Только вне Церкви они не получают той благодатной силы, которая преображает их любовь. Брак получает благодатную силу не только потому, что он венчан в Церкви священником, а еще и потому, что люди вместе причащаются, вместе живут единой церковной жизнью.

Многие за обрядом венчания не видят сущности брака. Брак – это союз, который сотворен Богом еще в раю. Это таинство рая, райской жизни, таинство самой природы человека.

Здесь возникают огромная путаница и психологические препятствия для людей, которые ищут себе жениха или невесту в православных молодежных клубах, потому что только православный с православным, а иначе никак нельзя.

Подготовка к браку

Церкви нужно готовить к браку и тех людей, которые приходят не из церковной общины, тех, которые сейчас могли бы прийти в Церковь через брак. Сейчас огромное количество невоцерковленных людей желают настоящей семьи, настоящего брака. И знают, что ЗАГС ничего не даст, что истина дается в Церкви.

А им говорят: получите свидетельство, заплатите, в воскресенье приходите к двенадцати. Хор за отдельную плату, паникадило за отдельную.

Перед венчанием люди должны пройти серьезный подготовительный период – и готовиться несколько месяцев как минимум. Это должно быть обязательным. Хорошо бы принять решение на синодальном уровне: так как Церковь несет ответственность за нерасторжимость брака, то и допускает его только между теми, кто в течение полугода регулярно приходил в храм, исповедовался и причащался, слушал беседы священника.

Гражданская регистрация в этом смысле отступает на второй план, потому что в современных условиях она дает возможность закрепить какие-то имущественные права. Но Церковь не за это несет ответственность. Она должна соблюсти совершенно четкие условия, на основании которых совершается такое Таинство.

А иначе, конечно, проблемы с развенчанными браками будут только расти.

Сущность семьи

Первая страница Библии рассказывает о том, как Господь творил мир, и заканчивается такими словами: И увидел Бог, что это хорошо. Так происходит творение растений, рыб и птиц, небесных светил.

На шестой день Господь творит человека и творит его по-другому, нежели иной мир живой и неживой природы. Сказано: Господь взял персть, то есть прах земной, и вдохнул в него дух Своей жизни. И стал человек живою душою. Господь вдыхает в новосозданного человека Самого Себя.

Бог сотворил человека по образу и подобию Своему. Мужчину и женщину. Но женщину Он сотворил позже и тоже особенным образом. Человек, который несет в себе все дальнейшее человечество, каждого из нас в своих недрах, несет в себе также образ и подобие Божие.

Что такое образ и подобие? Это надо осознать. Мы смотрим на икону и говорим: это образ Божий. И человека мы называем – образ Божий. Образ – это отображение. Это то, как Бог Себя запечатлел, отобразил в ином существе.

Причем о Боге мы столько лет, сколько существует человечество, почти ничего не знаем. Часто святые отцы пытаются говорить о Боге в отрицательных категориях. Такое богословие называется апофатическим, то есть отрицательным. Мы можем больше сказать о том, чем Бог не является, нежели о том, чем Бог является, поскольку Он невидим, непостижим, никаким образом непредставим. Бог абсолютен, и что бы мы ни сказали о Нем положительного, это всегда будет нашим небольшим опытом и всегда будет недостаточно.

Скажешь, что Бог – это Свет. И ошибешься. Потому что мы знаем свет материальный, например свет софитов. Священное Писание говорит, что Бог есть Свет. Но каков этот Свет, выразить до конца словами невозможно.

Бог – это Жизнь. Но мы знаем жизнь только в категориях ее ограниченности, ограниченности той же самой смертью. А в Боге нет смерти. Поэтому когда мы говорим, что Бог есть Жизнь, то ограничиваем Бога своим маленьким жизненным опытом. Даже если это опыт духовный, даже если это опыт верующего человека. И поэтому о Боге мы почти ничего не знаем.

И, тем ни менее, знаем о Нем нечто очень важное. Именно потому, что Он себя в каждом из нас отобразил. Все, что является сущностным, настоящим и истинным, это от Него. Потому что Он сущий: Я есть Тот, кто Есть. Поэтому все, что есть в этом мире по отношению к Сущему, к «существительному», будет всегда «прилагательным».

Он сущий, и это сущее в нас – свобода, любовь, жизнь, творчество, мыслительный процесс, чувственный процесс (а Бог – это чувственное «существо», у Него есть чувства) – это слабое, совсем неверное, но отображение нашего знания о Нем. Все это сущее в нас раскрывается совсем по-другому, по-настоящему глубоко, и через него мы можем познать Бога. Ведь если мы – Его отображение, это нам дается.

Поэтому Божественные качества, которые в Боге абсолютны, вечны в каждом человеке, но они даны нам как потенция, возможность развития. Например, слово «талант», которое мы так часто употребляем, тоже таит в себе намек на развитие: не закапывай свой талант в землю.

А вот слово «подобие» – это образ поведения, образ подражательный. Человек может стать похожим на Бога. Поэтому людей, которые стали похожи на Бога, у нас в Церкви принято называть преподобными, то есть очень похожими на Бога.

Человек должен самого себя и отображение в себе истинного, неведомого, непостижимого Бога таким образом раскрыть и очистить, чтобы это сделало его самого очень похожим на Бога. Что, собственно говоря, и было дано Адаму в Раю как предназначение человека.

Бог ограничивает Себя, когда дает человеку свободу, в седьмой день, день своего покоя, дает ему быть главным творцом на земле. Он дает Адаму задания: взращивать Рай, нарекать имена животным, плодиться и размножаться.

Он дает ему первую заповедь – не вкушать от древа познания добра и зла. Через эту заповедь Он тоже подвигает человека к познанию добра. Не зла, а только добра, ведь познание добра открыто человеку вне древа: Бог – добро. Узнавая Бога, общаясь с Богом, человек познает добро. Поэтому даже эта тайна – познания добра – для человека раскрывается.

Нехорошо человеку быть одному

Что же происходит дальше? Мы видим, что Бог смотрит на Адама и говорит: нехорошо быть человеку одному (Быт.2:18). Итак, все было хорошо, творение мира было прекрасным: и растения, и дерева, сеющие семя по роду своему, и птицы, наполняющие небеса, и рыбы, наполняющие воды, и светила – вселенную. Все было хорошо.

И вдруг – вот тебе раз! – нехорошо быть человеку одному. Почему? Потому что одиночество не дает развиться потенциалу образа Божьего в нем.

Когда мы рассуждаем о тайне Пресвятой Троицы (а что о Ней рассуждать, Она как была тайной, так ею и останется), мы не можем постичь, что такое Пресвятая Троица. Представить себе это никаким образом нельзя. Конечно, какие-то образы, аналогии дают нам святые отцы.

Бог есть Любовь – а это сказано Самим Христом в Его беседе с учениками и первосвященнической молитве, которая описана в 17-й главе Евангелия от Иоанна. Сын говорит Отцу: «Все Мое – Твое, и любовью, которой Ты возлюбил Меня, Я возлюбил их. Да будут совершенны во имя Твое. Я открыл Имя Твое на земле». Ведь имя Божие – тайна. Имя Бога открывается нам через личность Иисуса Христа. Бога не видел никто и никогда, Он явил себя через Сына.

Григорий Богослов рассуждает так: если Бог есть Любовь (а мы веруем во единого Бога), если Бог есть единица, то эта любовь неминуемо будет направлена на самого себя. И тогда мы сможем сказать только одно: что Бог есть не любовь, а эгоизм. Потому что любовь, направленная на самого себя, никому не достается. И только когда Бог – Троица, мы можем понять, что Бог есть Любовь.

Три Лица единого Божества соединены Любовью. Рублевская Троица символическим образом это показывает: любовь, единение лиц открываются перед нами. Григорий Богослов говорит: «Вот это есть Любовь, которой становится Отец по отношению к Сыну».

Отец по отношению к Сыну – это Любовь. Сын по отношению к Отцу – это Любовь. Духа же Святого, исходящего от Отца, называют Утешитель. Это его ипостасное качество: утешать, нести Любовь.

Каждое Лицо Пресвятой Троицы ипостасно говорит о Любви. Ипостась Отца, ипостась Сына, ипостась Утешителя-Духа – каждая говорит именно о Любви. Это является единством Любви и передается как образ Святой Троицы человеку.

Нехорошо быть человеку одному, – говорит Господь. Сотворим ему помощника (Быт.2:18). И вот что происходит. Бог наводит на Адама глубокий сон и берет одно из ребер.

Мне понравилось, как об этом говорит митрополит Антоний Сурожский: слово «ребро» во французском языке имеет также значение «сторона, часть, берег». Человек разворачивается двумя частями, человек становится открытым, развернутым, разверзнутым. Он себя открывает, как Любовь себя открывает, через рану. У человека образуется другая часть.

Адам, видя эту другую, но свою часть, сказал: Кость от кости моей, плоть от плоти. В своей песне это замечательно переиначил Окуджава: «Поверьте, эта дама из моего ребра, и без меня она уже не может». Это было первое признание в любви, которое звучит со страниц Библии: «Ты и я – мы одно», «да будут двое плоть едина».

Едины, но при этом разные. Адам без своей второй части неполон. И Ева без него неполна. Каждый из них без другого – недостаточен, не человек до конца. Один без другого – что-то недостающее. Одного без другого до конца быть не может. И соединение их вместе делает двух опять единым существом, единым организмом.

Любовь, семья, Церковь

Именно это соединение и являет нам первую семью, а также являет нам первую Церковь. Потому что человечество создается в лице первой семьи как первоцерковь. Сейчас все время говорят: «Семья – малая Церковь».

Прежде всего Церковь создается как семья, а уже потом семья как Церковь. Об этом сегодня многие забыли. Церковь – это прежде всего семья. В первородном смысле этого слова – когда люди соединяются. Потому что друг без друга они неполноценны.

Таким образом, через Адама и Еву все человечество, несмотря на грехопадение, перспективно развивается: все люди разные, и один в другом нуждается. У всех людей разные способности: есть богатые, есть бедные. Есть умные, есть дураки. Есть здоровые, есть больные. Есть способные, есть – нет. И только вместе эти разные люди могут быть единым человечеством, которое есть Церковь как семья. Адам без Евы не человек.

И мы друг без друга – не человечество. И Церковь, по сути своей, это осуществление человеческой семьи в двух прекрасных людях, которых мы называем Адам и Ева. И Церковь существует именно ради того, чтобы всех разных людей соединить в единое человечество.

Как это можно сделать? Только Любовью. По слову Алексея Степановича Хомякова, замечательного русского богослова, славянофила, «Церковь – это организм любви».

Сегодня мы живем в довольно сложной обстановке. У многих людей, читающих слова Бог есть Любовь (1Ин. 4, 16), сердце трепещет. Но если сегодня сказать «Церковь есть Любовь» – как это будет воспринято? А ведь это тождественные вещи! Церковь замыслена как Любовь. И прежде всего как семья, которая соединена только любовью, только самоотдачей, только глубочайшим проникновением. И семья может существовать только так.

Сущность брака не исчерпывается продолжением рода

О семье очень много говорится, в том числе что православные семьи должны быть многодетными. Но сущность брака не исчерпывается продолжением рода. Чем же тогда христианский брак отличается от брака языческих племен, которые населяют, например, Танзанию, или от понимания брака в исламе, в иудаизме?

Сущность брака в человеческом обществе, христианского брака в том числе, за много столетий, к сожалению, утратила свое онтологическое значение и перешла прежде всего в социально-бытовую категорию. Брак в первую очередь стал инструментом жизневоспроизводства, а не организмом любви и утратил свою мистическую, онтологическую, богоподражательную сущность.

Поэтому когда с миром стали твориться всевозможные катаклизмы – экономические, социальные, – все, брака не существует. Потому что он был привязан к этим вполне земным категориям: продолжение рода, социум, культура, экономика и так далее. А двадцатый век – это век мировых катастроф, революций, сексуальных в том числе.

И вдруг от брака ничего не остается, и люди думают: а зачем нужен такой брак, который лишен глубокого мистического смысла? И люди этого мистического чувства ищут, спрашивают: если мы любим друг друга, зачем нам штамп в паспорте, зачем нам социальные скрепы, которые брак не держат?

Все-таки интуитивно человек в браке ищет настоящего, глубокого, того, что соединяет людей, чтобы они, один раз встретившись на земле, никогда уже не разлучались. Ведь любовь сильнее смерти.

«Сильна, как смерть, любовь», – говорит нам Священное Писание Ветхого Завета. А Новый Завет утверждает, что любовь сильнее смерти. Христос воскрес, «смертию смерть поправ».

Зацепиться за ценности

Что такое брак сегодня? Кто эти люди, которые встречаются и начинают любить друг друга? И каким образом сделать так, чтобы эта любовь, как свойство брака, божественное свойство человека и Церкви, – не потерялась?

Как не просто сохранить, а приумножить это свойство?

Самая сложная задача современной Церкви, как и вообще во все времена, – явить этому миру, что Церковь есть Любовь. И исповедовать это.

Сегодня это особенно актуально, потому что Церковь начинают затрагивать те же явления, которые в свое время стали разрушительны для любви.

Как только Церковь, будучи организмом любви, начинает цепляться руками и ногами не за Христа, а пытается утвердить себя в рамках сцепки с государственной властью, – тогда, едва власть начинают трясти, начинают трясти и Церковь. Как только власть начинают критиковать, и Церковь подвергается нападкам.

И тогда то, что произошло с социальным браком, происходит и с социальным институтом – Церковью. И Церковь в глазах людей выглядит прежде всего как социальный институт.

Без сомнения, надо кормить голодных, одевать бездомных, посещать больницы, заниматься катехизацией… Но все-таки сущность Церкви не в этом.

И мы все время говорим о том, что Евангелие – это не этический трактат, что самое главное – это не то, как Христос учит правильно поступать. Священное Писание христианства – это не философия, не этическое учение. В христианстве (сошлюсь на того же Хомякова) самое главное наше сокровище, наша ценность – это Сам Господь Иисус Христос. И больше ничего.

И вот когда в Церкви для всех – это правило, все знают, что в Церкви для нас главное Господь Иисус Христос и наши личные с Ним взаимоотношения, тогда все потихонечку становится на места. Тогда Церковь становится семьей.

Когда один без другого не может, когда один в другом нуждается, когда один другого ищет, когда один другого спасает, когда все строится на таких отношениях, тогда все встает на свои места. Если Царство Небесное взыскуется таким образом, то все остальное прилагается – и социальное, и другое.

Семья, скрепленная огородом

То же самое происходит и в семье. Если семья не испытывает потребности во Христе, если семья не испытывает потребности в постоянном источнике любви, ее трудно сохранить.

Человеческая любовь – как вода. Она необходима для жизни. Но ведь Христос претворяет ее в вино на браке в Кане Галилейской. Христос дает иную сущность этому простому и естественному. Он наполняет брак совсем иным содержанием. Вино – это удивительным образом преображенное вещество. Виноградные ягоды – поспевшие, собранные, пережатые, забродившие, преображаются в вино, которое совсем иного качества, чем вода. И это вино имеет еще и способность по действию Духа Святого становиться истинной Кровью Христовой, которая делает нас совершенно другими.

Так вот любовь, которая дается каждому из нас как потенция, как свойство, как Божественная сила, – может оскудевать. Любой огонь, если в него не подкладывать дрова, обязательно когда-нибудь затухнет. Любовь, над которой не трудятся, будет затухать, превращаться в иную категорию. И тогда брак будет держаться чем-то другим. Любовь будет продолжать себя в детях, потому что там она остается. И брак будет скрепляться либо детьми, либо общей площадью, либо огородом и дачей, куда надо ездить, либо какими-то постоянными ремонтами и покупками мебели. Потому что ведь что-то должно быть общее. Или он будет распадаться, распадаться, распадаться: супругов ничто не будет держать.

Все человечество – потенциальная Церковь. И когда мы говорим о вечной жизни, о спасении, о пришествии Христа в мир во Второе Его пришествие, когда читаем молитву «Отче наш» каждый день, мы говорим о человечестве именно как о Церкви. Потому что в Царствии Небесном осуществившееся человечество – это Церковь Божия и Его семья. «Я назову их, – говорит Бог в Ветхом Завете, – сынами и дочерями». И мы уже сейчас постоянно называем Бога своим Отцом, потому что Иисус Христос поставил нас вместе с Собой на одну ступенечку по отношению к Богу. Он называет Бога Отцом и нас научил так Ему молиться, называть Его своим Отцом. Церковь мыслится как семья, мы – только как дети, а не как рабы, не как наемники. И поэтому если каждый из нас не научится любить через семью и через Церковь, не будет ни семьи, ни Церкви.

Никаких гарантий

– Порой, когда люди венчаются, им кажется, что Таинство гарантирует им счастливую семейную жизнь, без серьезных испытаний.

– Чувство, будто тебе что-то гарантировано, – всегда ложное.

Христианство вообще ничего не гарантирует, а просто призывает нас следовать за Христом. И этот призыв никак не связан с нашим желанием разложить все по полочкам, сделать духовную жизнь конкретной, понятной, опереться в ней на что-то внешнее, постижимое нашим умом.

И потому у нас к Таинствам часто складывается неправильное, в чем-то оккультное отношение. Нам кажется, что Таинства должны действовать сами по себе, гарантированно подавая нам определенный набор благодеяний.

На самом деле, Таинства, хоть они и совершаются непреложно и неизменно Духом Святым в Церкви, опять же никакой гарантии каждому из нас не предоставляют.

Как Таинство Крещения не гарантирует человеку спасения, Таинство Исповеди – прощения, Таинство Евхаристии – благополучия и ощущения благодатной наполненности, так и Таинство Венчания не гарантирует человеку семейного счастья, оно только открывает возможности для этого через постоянный труд, через жизнь по Евангелию во всей полноте.

Таинство Венчания – начало пути, возможность для возрастания в любви – жертвенной, взаимоотдающей, которая наполняет не только тебя, но и других и распространяется на все пространство твоей жизни. А это все дается человеку через крест, через подвиг, через труд, через самоотдачу.

– У венчанных супругов больше ответственности?

– Венчанные супруги или невенчанные… Речь же не идет о том, что человек, который принимает венчание в Церкви, подписывает некий договор об ответственности. Мы говорим о том, насколько люди понимают или готовы понять, что такое любовь.

Нельзя же сказать, что венчанные браки обязательно совершаются по любви, а невенчанные – не по любви. Существуют невенчанные браки, которые могут реализовать человеческую любовь, быть счастливыми, являться примером того, какой может быть настоящая семья.

Природа любви и в венчанном браке, и в невенчанном одна – божественная. Законы любви непреложны, как законы мира, как законы бытия. И они будут наполнять жизнь людей, даже если они не знают Христа. Христос все равно незримо будет в них присутствовать.

Что же тогда дает человеку венчание? Оно преображает любовь земную, пусть и существующую по божественным законам, прекрасную, но все-таки человеческую – в небесную.

Ярким примером, как это происходит, является первое чудо, совершенное Христом в Кане Галилейской, когда Он превратил воду в вино. То есть обычное вещество, без цвета, без вкуса, без запаха, но крайне необходимое для человеческой жизни превратил в напиток совершенно иного качества. А мы знаем, что вино способно преображаться в Кровь Христову в Евхаристии. Поэтому путь любви – от воды до Крови Христовой – это и есть венчание, Таинство Церкви, где Христос наполняет уже великое, уже необходимое, уже полноту, переливая ее через край. И вот здесь и начинается особая ответственность, которую человек должен принимать.

Готовность принять и быть достойным этого – огромный подвиг человеческой жизни. И этот подвиг делает людей, живущих на земле, едиными в вечности, где уже никто замуж не выходит и не женится, но здешний брак не исчезает, остается вечным.

Измена как составляющая брака?

– Не раз приходилось слышать от людей старшего поколения, что супружеская измена – составляющая брака, которой никак не избежать.

– В этом случае люди просто пытаются оправдать свое поведение или чаще оправдывают ситуацию собственной семьи, когда им пришлось пережить и простить измену своего супруга. Человеку нужны какие-то основания, чтобы суметь справиться с бедой, с тем, что пережить сложно, а порой – невозможно. Из Евангелия мы знаем, что Христос единственной причиной для того, чтобы человек оставил свою жену или своего мужа, называет прелюбодеяние – супружескую измену.

– И потому человек, даже простив, забыть об этом не может на протяжении всей жизни?

– Конечно. Неслучайно же в заповедях сначала идет «не убий», потом – «не прелюбодействуй». Убийство и супружеская измена почти равнозначны по своей разрушительной силе. Кто изменяет любви – тот убийца. И те люди, которые пережили измену супруга или супруги, воспринимают случившееся так, словно их убивают. И эта рана не заживает никогда.

– А как быть с модным нынче мнением, что «легкий уход налево» – только укрепляет семью?

– Да, существует целая современная теория, что супружеская пара обязана таким образом развлекаться и будто это даже увеличивает стремление друг к другу. Это один из вариантов лжи, которой много сегодня наговорено по этому поводу. Лжи мерзкой, отвратительной, гадкой.

А что происходит на самом деле? Люди сначала соединились для любви, произнесли клятвы верности, каждый сумел максимально себя другому доверить, обнажить, обезоружить, открыть, впустить в свою жизнь. И вдруг после этого терпит такое предательство! Это способно до конца убить любовь, разрушить семью, исчерпать брак. Причем полностью, без возможности что-либо восстановить на пепелище.

– Именно поэтому на различных дамских форумах женщины с отчаянием пишут, что муж раскаялся, вернулся, стал буквально идеальным, а у нее внутри – пустота, и она уже жалеет, что позволила мужу не уйти?

– Да, человек может опомниться, прийти в себя. Но людям, к сожалению, свойственно прощать себя раньше, чем их простит другой. А вместе с прощением приходит чувство, что вроде «теперь надо все забыть». А есть такие вещи, которые забыть нельзя. Человек бы и рад это сделать, но не может.

Не может же тот, у кого, скажем, оторвало ногу во время войны, забыть о том, что у него нет ноги. То же самое можно сказать и о пережившем измену мужа или жены. Человека буквально распилили пополам, отняли часть его существа, часть его тела, потому что не зря же говорится, что два – это плоть едина. И как он об этом может забыть?!

И потому простить такое не под силу очень многим. И даже Господь не требует этого от нас. Он говорит, что человек свободен не принимать того, кто совершил измену.

– А как быть, если изменивший в оправдание говорит своей половине: ничего не случилось, я люблю тебя по-прежнему, там была лишь физиология, а душой я всегда с тобой?

– Не буду говорить о причинах супружеских измен: где-то это просто человеческое безобразие, где-то – обоюдная вина людей в браке, которые не умеют друг друга хранить и беречь данное им в самом начале их совместной жизни.

Но в любом случае человек, когда совершает такой поступок, сам сильно меняется. Такое ощущение, что он теряет рассудок. Мы все и так в результате грехопадения имеем искаженную человеческую природу, а в случае измены, особенно если речь о венчанном браке, когда клятвы даны не только человеку человеком, но и Богом услышаны, в Небесах записаны, с самим человеком происходит что-то ужасное. Не может такой страшный грех оставить человека прежним…

Он теряет в себе нечто важное, что его самого как человека формировало. У него сильно поражается та часть души, которая способна на истинные, правильные чувства. Человек начинает лгать, оправдывать себя, искать иные ходы, защищаться. И даже пытается выстраивать что-то правильно, но у него все равно ничего не получается. Потому что он настолько себя искривил, что каждый следующий шаг, даже если он делается формально правильно, все равно уводит его в другую сторону.

Жизнь, в которой уже не будет легкости

– А все-таки можно сохранить семью, которую коснулась измена?

– Наверное, можно. Но случаев, когда семья от этого рушится, гораздо больше. Для сохранения семьи нужен обоюдный подвиг, который, и это надо понимать, не кончится никогда. Как и не исчезнет боль от случившегося. И уже никогда в этой семье не будет такого счастья, легкости, радости, которые могли бы быть. Это все время будет жизнь с комком в горле, с горьким привкусом. Пусть супруги к этому привкусу привыкнут, и, может быть, в этой семье будет даже немало внешних проявлений счастья, общих дел, они будут более ответственны и едины в вопросах воспитания детей. Потому что этих людей будет соединять подвиг покаяния, с одной стороны, и подвиг прощения – с другой. Это, наверное, тоже много значит…

– Как не уйти в депрессию человеку в тот момент, когда он только что столкнулся с изменой близкого?

– А это невозможно – не уйти в депрессию. Человек обязательно переживет ее, переживет отчаяние, чувство крушения всего. И все это сильно и болезненно отразится на детях. Смерть одного из родителей не так ранит детей, как уход из дома отца или измена матери, в общем – разрушение семьи. Потому что смерть переживается как тяжелое горе, но в котором можно жить, с которым можно справляться. А раскол в семье для них – предательство, убийство. Ничто другое не вызывает в детях такой внутренней травмы.

В некоторых случаях женщина, переживающая измену мужа, будет пытаться сгладить ситуацию для детей. Но можно представить себе, насколько ей удастся это сделать, если она в депрессии и способна только механически исполнять свои обязанности – кормить, отводить и забирать детей из школы. Она бы и рада включиться по-настоящему, но не может.

И здесь уже лучше обратиться к психотерапевту, который, возможно, назначит курс лекарственных средств. О том, чтобы регулярно ходить в храм, о необходимости Таинств Покаяния и Причащения я не говорю: это само собой должно подразумеваться для православного человека.

– Некоторые «доброжелатели» советуют человеку, переживающему измену близкого: «А ты отомсти, поступи таким же образом, и легче станет».

– Можно проследить в обществе такую тенденцию взаимного безумия. Но люди, которые в своем отчаянии решаются на подобное, затем, наверное, будут чувствовать себя еще хуже. Ведь человек получает двойную травму. Его предали, и он еще себя уничтожил грехом.

Как можно потерять любовь

– А может быть, что внутренняя, душевная измена наступила раньше, чем физическая?

– Если в семье утеряна любовь, тогда супружеские измены лишь являются следствием этой потери. В один прекрасный момент люди словно договариваются, что им удобнее жить, имея лишь общую квартиру и общий бюджет. Но тут о семье можно говорить только в условных категориях.

Когда нет любви, какой смысл говорить об измене? Когда люди потеряли любовь, они уже изменили друг другу.

– Что значит «потеряли любовь»?

– Люди вдруг понимают, что наступила пустота вместо полноты. И супружеская измена – она уже здесь, свершилась. Потому что люди в какой-то момент изменили друг другу не физически, не фактом, что кто-то пошел «налево», а тем, что отказались от другого, как от креста, когда они в своей семейной жизни смогли сказать: вот это мое, а вот это – твое.

Опасно для брака, когда однажды человек решает, что у него есть нечто такое, что его «половинке» может не принадлежать, чем он не собирается делиться. Пусть это мелочь какая-то, да тот же футбол, например! Это касается всего, в том числе отношений с родителями. Не зря Библия призывает оставить отца своего и матерь свою. То есть даже родителей в браке нельзя оставлять только своими, даже они становятся общими. Отсюда обращение «мама» и «папа» к недавно чужим людям. Брак – хрупкое образование, и к нему нужно относиться бережно.

– Что требуется от людей для того, чтобы сохранить любовь?

– Люди, которые друг друга увидели и друг в друге почувствовали возможность быть вместе, на всю жизнь друг другу обязаны. Важно помнить об этом. Ведь в тот момент, когда они согласились быть вместе, они приняли решение без остатка отдать себя другому человеку. Обоюдно, бесстрашно, с надеждой на Бога. Они, может быть, до конца, по молодости, этого еще не поняли. Но изначально оказались к этому готовы. Если человек изначально не готов посвятить себя без остатка другому, он делает колоссальную ошибку, вступая в брак.

– А как узнаешь, готов или не готов в молодости, в порыве влюбленности?

– Как-то надо узнать. Влюбленность – это еще не стопроцентный повод для вступления в брак. Для этого нужны определенная подготовка, узнавание, испытания, когда любовь, вырастая из влюбленности, начинает проявлять себя. Но каких-то конкретных рецептов здесь нет.

Мне понравилось, как отец Дмитрий Смирнов однажды сказал, что если человек может не жениться, то он не должен жениться ни в коем случае.

То есть вступать в брак нужно только тогда, когда ты точно не можешь этого не делать. Если же хоть на мгновение допускаешь, что можешь не жениться (не выходить замуж), значит, свою жизнь мыслишь в какой-то степени, пусть в самой маленькой автономно, отдельно. Оставляешь себе нечто такое, что может принадлежать только тебе одному. А в браке, повторяю, этого быть не должно. В браке можно только взять и до конца себя отдать.

– Подозревая измену, некоторые женщины пытаются, например, вскрыть электронный почтовый ящик мужа. А получается, что само наличие паролей, «ключей» – уже сигнал, что в семье не все в порядке?

– Если в семье есть момент недоверия, если кто-то от кого-то что-то скрывает, это уже страшно. Значит тот, кому ты доверил себя, у тебя что-то ворует.

Если же возникли подозрения, не надо пытаться «взламывать» электронный почтовый ящик, пытаться что-то узнать. Надо только молиться и внимательно смотреть на происходящее, пытаясь понять, почему это могло случиться и что следует сделать для того, чтобы что-то спасти, уврачевать.

Ведь, на самом деле, можно простить человека, совершившего столь ужасный поступок. Если есть глубочайшее покаяние изменившей стороны и если есть движение навстречу другой стороны, тогда все можно преодолеть. Хотя, повторяю, это больно и трудно.

– В журналах для женщин психологи часто дают советы, что если жена начинает подозревать мужа, то вместо закатывания истерик надо попытаться изменить ситуацию, окружить супруга заботой, вниманием, тщательнее следить за своим внешним видом.

– В том числе, наверное, это тоже может иметь место. Поскольку случается, что люди в семье перестают смотреть друг на друга. Ведь столько дел: купить мебель, отвести детей на музыку и английский, поставить счетчик на воду и сделать еще много чего, вроде бы не терпящего отлагательств. Муж и жена друг с другом даже не видятся. Вечером пришли, каждый – к телевизору, к ноутбуку, потом, уставшие, легли спать, утром проснулись и – новая гонка. И даже интимные отношения у них распадаются.

А однажды супруги с удивлением обнаруживают: «Ой, а кто эта женщина – непонятная, всклокоченная, нервная?», «А кто этот небритый мужчина с серым лицом, с синяками под глазами?» Это может случиться тогда, когда семья вдруг превращается в центр по решению проблем, достижению каких-то маленьких целей, когда у каждого непрестанная забота: зарабатывать деньги, устраивать карьеру, что-то покупать, детей возить в разные школы.

Все, семьи здесь тоже не будет! Потому что цель семьи не в этом. А в наполнении любовью пространства, в котором ты живешь. Все остальное вторично. Ну, не покупай ты мебель, если она обходится такой ценой, не зарабатывай столько денег, если за них расплачиваешься жизнью семьи!

Надо вовремя это понять и – окружить друг друга заботой, наконец-то опять начать смотреть друг другу в глаза, друг с другом вечерами о чем-то разговаривать, сидеть вместе, пить чай, вместе ходить в театры, в кино, в музеи, гулять по парку, то есть делать жизнь общей.

Хотя, казалось бы, и покупка мебели – общая цель: мебель же для дома, дом строится для нас. На самом деле, это все не соединяет, а разобщает, потому что превращается в самоцель: мебель, диссертация, что угодно! Настоящая же цель – это любовь, семья.

Да, человек устает, но что мешает ему, придя, приветливо улыбнуться, поцеловать жену, проверить у детей домашние задания или радостно встретить вернувшегося с работы мужа? Я вот не могу представить себе, что приду домой, а жена не выйдет с улыбкой ко мне навстречу!

– Современный человек оказывается зажатым между полярными, одинаково давящими мнениями: в светских СМИ позиционируется, что «все можно», что все просто и легко в семейной жизни, во многих православных – ничего нельзя, все тяжело и мучительно.

– А у нас вообще о браке как о любви почти не говорят. У нас говорят о браке как о подвиге, как об обязанности, как о методе решения демографических проблем в стране. Об обязанностях женщины-христианки. А в светском обществе говорят о любви как об удовольствии, развлечении.

Нам надо научиться правильно говорить о любви. О любви как о радости, как о счастье, о полноте и в том числе как об ответственности, о труде. Когда владыку Антония Сурожского спросили, каким должен быть христианский брак, какой должна быть христианская семья, он ответил: счастливой! Несение креста в семейной жизни не должно быть формой пытки. Мы же в церковных песнопениях о кресте говорим как о радости. А когда человек идет путем любви, он креста и не замечает, только позднее понимает, что ради того, что у него есть, он готов все отдать, пойти на смерть. Ведь по-настоящему сказать человеку «я люблю тебя» – это значит «я готов отдать за тебя жизнь».

О разводе говорить всегда тяжело. Особенно тяжело, когда этот развод случается в христианских семьях.

Россия занимает первое место в мире по разводам. Это опубликованная статистика. Не удивительно, потому что первое, что советская власть сделала, – стала разрушать семью. Стало возможно регистрировать или не регистрировать браки. В любой момент в 1920–1930-е годы можно было пойти и, даже не поставив в известность свою жену или своего мужа, развестись с ним в ближайшем ЖЭКе, как это описано в рассказах Зощенко.

Зачем брак?

Сегодня мы пришли к тому, что люди приходят к браку, совершенно не понимая, что это такое и зачем они вообще соединяются в браке. Уже хорошо, когда они все-таки приходят к браку, потому что желание какой-то стабильности и какой-то ответственности людей подвигает к тому, чтобы они брак хотя бы регистрировали. Ну а если они хотят повенчать свой брак, это кажется для нас таким замечательным явлением, что мы (люди, служащие в Церкви) готовы их сразу и с удовольствием повенчать, даже не спросив, верят ли вообще эти люди в Бога, читали ли они когда-нибудь Евангелие, исповедовались ли они и причащались ли.

Сегодня для человека, вступающего в брак, брак ничего не значит, в отличие от человека прошлых времен, когда брак был новым этапом его жизни в обществе и новым осмыслением своей жизни.

Например, сегодня, вступая в брак, человек совершенно не думает о том, как он будет обеспечивать семью. Очень часто многие браки – молодые браки – совершаются с полной уверенностью, что родители должны будут молодую пару содержать, снимать для них квартиру или предоставлять им жилплощадь и, пока у них веселая молодая жизнь, снабжать их деньгами. Жизнь продолжается, и когда нужно уже что-то делать самим, оказывается, что сами они ничего делать не умеют, не хотят и совершенно к этому не готовы. Им проще разойтись, потому как и детей, скорее всего, в таком браке не бывает.

Любовь требует ответа

Брак и любовь требуют от человека очень большой ответственности. Любовь требует ответа. А мы сегодня привыкли смотреть на мир и на любовь так, что любовь – это то, чем я привык пользоваться, что доставляет удовольствие, любовь – это примерно то, что я могу заказать в ресторане. Потому что у нас, к сожалению, в русском языке слово «любовь» относится к человеку, к животному, к мебели, к природе, к пище. Поэтому когда человек говорит: «Я люблю», он в эти слова может вкладывать тот же смысл, который вкладывает, когда говорит: «Я люблю макароны». Так чаще всего и бывает. Человек относится к другому человеку как к некоему прекрасному блюду, которое вызывает у него эмоции, аппетит, и он хочет это блюдо потребить, этим блюдом напитаться. А когда тарелка опустела, ему больше ничего не надо.

Вот так люди относятся друг к другу, они готовы друг друга все время потреблять, готовы друг друга «иметь». Этот глагол сейчас очень употребим, когда люди говорят о любви: «Я хочу кого-то иметь». То есть я хочу этим человеком воспользоваться, я хочу этого человека потребить, я хочу от него получить максимум того, что он способен дать. Но это совсем не значит, что он готов так же, в равной степени отдавать себя другому.

Человек смотрит на другого и говорит: «Какой прекрасный человек, какой удивительный, какой красивый, симпатичный, образованный, легкий, богатый… как можно много от него получить, как многим можно в нем воспользоваться». И человек начинает пользоваться молодостью, красотой, обаянием, – всем, что дает молодость, дает человеческая красота, человеческий потенциал, который в каждом из нас заложен, где-то больше, где-то меньше.

Но когда это кончается – при жажде стакан очень быстро выпивается, оказывается, что на дне ничего нет, а жажда осталась. Человеку дальше хочется упиваться красотой, богатством человеческой природы, а этот стакан уже выпит, значит, надо искать другой, чтобы можно было пить дальше, потреблять.

Так расходятся люди, так кончается любовь, так завершаются семейные отношения, а причина только в том, что слово «любить» для многих значит – любить человека так, как мы любим макароны. К величайшему сожалению, это относится и к нам, христианам. И когда церковные браки распадаются, это так горько и так страшно, потому что брак по своей природе не может быть расторгнут. Потому что когда Господь говорит о том, что из двух делает одно, творит одно (И будут два одна плоть (Быт.2:24), что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф.19:6)), Он говорит о самом главном – о таинственной природе человеческих отношений. О таинственной природе, а не о секретной, потому что она непознаваема до конца.

Любовь так огромна, что человек познать ее не может, поэтому она таинственная. Природа любви такова, что ее нельзя расторгнуть, как нельзя человека отлучить от любви Божьей. Об этом замечательно говорит апостол Павел: Что отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или опасность, или меч? (Рим.8:35). Что может человека по-настоящему отлучить от любви Божьей? Ничто, в этом природа любви, она не может быть разделена.

До готовности отдать жизнь

И если человек говорит кому-то: «Я люблю», или думает, что он кого-то любит, он прежде всего для себя должен быть твердо уверен в том, что он готов за этого человека жизнь отдать. По-настоящему отдать свою жизнь. Это не значит пойти на смерть за него, это не значит отрубить себе руку или глаз выколоть. Не об этом идет речь. Надо полностью открыть свое сердце и свою жизнь для другого человека, полностью впустить его в свою жизнь, чтобы в тебе самом ничего уже не осталось, потому что ты полностью свою жизнь отдаешь ему. Отдать свою жизнь для него, за него, открыть свою душу нараспашку для другого и его в себя ввести. Как такую любовь можно разрушить? Да никак.

Такую любовь обрести очень тяжело. Такая любовь не дается человеку сразу, когда он влюблен или когда только-только начинает свои отношения, даже семейные. Мы не можем говорить о такой любви, что она есть некая данность, некое начало, как о том, что есть, а потом кончается. Нет, это то, что только начинается, а потом продолжается, потом рождается, потому что настоящая любовь рождается в браке через десятилетия этого брака. Не на первый год, не на второй, когда деревянная, железная, мармеладная годовщины свадьбы, а когда люди так сумели прожить вместе, так сумели друг друга слышать, слушать, слушаться, так сумели друг друга прощать и так сумели друг друга поддерживать, друг друга принять, что их уже нет в отдельности. Их отдельно просто нет, даже если они разлучены какими-то скорбными обстоятельствами и живут уже в разных концах планеты.

Любовь нельзя расторгнуть

Я знаю семью, в которой муж находится много лет в заключении (почти десять, и почти столько же осталось), а любовь к жене и жены к мужу от этого не пострадала. Они все равно очень любят друг друга. Встречаются на свиданиях, а любовь все равно велика. Тюремные стены для такой любви ничего не значат. Хотя они страдают, конечно, переживают, мучаются, но сама по себе любовь не становится меньше. Потому что у любви такая таинственная природа, она сильнее, чем тюремные стены, или, как сказал премудрый Соломон, крепка, как смерть, любовь (Песн.8:6). И тогда смысла нет говорить о том, что брак может быть расторгнут.

Не может быть любовь расторгнута. Любовь может быть убита, любовь может быть разрушена, любовь может быть растоптана человеческим эгоизмом, желанием все себе подчинить, все для себя сделать.

И христианский брак, и брак людей неверующих рушится по одной и той же причине. И никакое Таинство Венчания само по себе никакой брак никогда не спасало. Никакое Таинство Венчания как действие, как некая потусторонняя сила ничего не может прибавить тем, кто живет иными законами бытия, не законами Евангелия.

Если человек живет законами евангельскими, понимает, что такое любовь, тогда чудо любви Божьей и благодати, которая подается венчанием, этот брак преображает.

Не зря во время венчания читается Евангелие о том, как Христос пришел на брак в Кану Галилейскую. Христос благословляет брак Своим присутствием. Но это Евангелие таинственным образом рассказывает о самой природе брака, о сущности любви, о том, как обычная человеческая природа может быть преображена любовью и стать чем-то совершенно удивительным. На этом браке не хватает вина, как у всех у нас в жизни чего-то важного не хватает. Кончается. Человеческие ресурсы тоже кончаются. И человеческая эмоциональность конечна, и человеческий ум не бесконечен, и терпение человека имеет предел. И вот на этом браке кончается то, что на брачном пиру за столом является главным, – вино, которое веселит сердце человека, потому что люди пришли на брак веселиться, радоваться. И когда на свадьбе нет вина, ну что это? Стыд и позор.

Христос претворяет воду в вино. Простое, безвкусное, без запаха, без цвета вещество претворяет в вино.

Так происходит с нашей любовью, с нашими отношениями. У нас простые, естественные человеческие потребности: быть любимыми, с кем-то делить свою жизнь, свой кров, свою постель, быть согретыми кем-то. Нормальные человеческие желания. Они такие же простые, как и вода. Но именно поэтому они и конечны. Они в конечном итоге и безвкусны, без запаха и без цвета.

И дальше идти некуда, остается только тянуть свою лямку, думать только о том, что надо вырастить детей, да еще – огород вместе копать легче, что для многих браков является самым большим скрепляющим моментом – огород, куда надо выезжать и сажать вместе картошку. Если б не картошка, то этих браков бы не было.

А Христос показывает, что любовь может быть другой, что эту любовь можно преобразить. Как отличается вино от воды, так отличаются простые естественные человеческие отношения от той любви, которую человек приобретает в браке, потому что она по природе уже иная. И если такое с человеком не случится, если любовь не преобразится, то брак может сохранить только огород или совесть человека по отношению к детям, хотя брака уже не будет, он будет разрушен. Не будет брака, потому что не будет любви.

Но мы знаем еще одно: вино становится для нас веществом Евхаристии, оно может быть преображено в Кровь Христову, в ту Кровь, которую Он по любви за нас пролил на Кресте. Вот каких удивительных высот может достигнуть человеческая любовь!

Именно поэтому христианский брак не может быть расторгнут. Потому что если любовь лежит в основе брака, то никакая сила не может его расторгнуть, не может победить любовь, если она настоящая. А если этого нет, то уже ничто не поможет, потому что если сам человек не трудится над своей любовью, если человек постоянно себя к этому труду не привлекает, сам себя не распинает в этой любви, в супружеской любви, брачной любви, то тогда ничего не получится.

Подкладывать дрова в огонь

Для того чтобы горел огонь в очаге, надо подкладывать дрова. Это все понимают. Чтобы хотя бы маленький огонечек любви теплился в твоем сердце, обязательно надо что-то делать. Чтобы огонь горел, нужно что-то подкладывать, что будет гореть, – и это наша жертва, жертвенность. Нет другого способа сохранить любовь, как постоянно себя для другого открывать, открывать, открывать, себя при этом ставить на второй план, любимого на первый. И все. А иначе будет развод, и никакая Церковь, никакие обряды и Таинства не спасут семью, если в ней этого нет.

По каким причинам можно разводиться? По жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала не было так (Мф.19:8) По жестокосердию можно писать разводное письмо, потому что вы не любите, для вас брак не есть любовь. Цель и природа брака всегда одна и та же. В Ветхом Завете были иные. Брак христианский отличается от ветхозаветного брака. Это сейчас почему-то звучат голоса, которые говорят о том, что цель брака – деторождение. Цель брака – не деторождение. Деторождение – это природа брака, это его естественное продолжение. Но это не цель. Люди не за этим вступают в брак. Брак в исламе имеет целью продолжение рода, потому что там не ставят целью большую любовь между мужем и женой. Может быть, она появляется в этих семьях, но изначально человек выбирает себе жену, не видя ее лица и даже ничего о ней не зная. Трудно представить, что здесь можно говорить о любви. Так же было и в Ветхом Завете.

А христианский брак – это союз любви. Целью христианского брака является сама любовь. Это ее воплощение, осуществление, это та самая задача, которую поставил Христос на браке в Кане Галилейской, – делать из воды вино. Для каждого из нас цель брака – претворить воду в вино. Вот это цель. И поэтому мы называем христианскую семью малой Церковью. Почему? Да потому, что если есть там любовь, то никакие врата ада ее не одолеют. Ведь сказано, что Церковь врата ада не одолеют (Мф.16:18). Это же сказано и о семье, если это семья, в которой залог любви. Ад не может победить любовь. Поэтому семья – единственная родительница любви. Настоящей любви, той любви, которая делает из двоих одно.

Есть ли надежда на спасение?

– Жена спасается чадородием. Сегодня это устойчивое словосочетание, весьма расхожее в православных кругах. Но как быть тем, у кого в силу обстоятельств детей нет? Что, никакой надежды?

– Мне кажется, достаточно странно было бы воспринимать слово «чадородие», сказанное в известном Послании апостола Павла (см. 1Тим.2:15), как просто «репродуктивность». Ведь тогда получается, что любая языческая репродуктивность, в основе которой лежит лишь архетип продолжения рода, – спасительная.

Мы знаем, что семья праведных Иоакима и Анны не была многодетной, как и семья святых Захарии и Елисаветы. Наоборот, долгое время им приходилось нести поношения за бесчадие. Но ведь утробная религиозная идея о том, что продолжение рода и есть твое продолжение в вечности, для нас, христиан, неактуальна – мы ведь знаем, что спасение – это обретение Царства Небесного, как об этом говорит Новый Завет. Так что, по-моему, в данном случае апостол Павел имеет в виду не просто многодетность.

И хотя, разумеется, многодетность – благо, воспринимать ее как некое единственно возможное для женщины духовное делание, необходимое ей для спасения, не просто неверно, но даже опасно. Ведь все люди разные, и человеческий ресурс очень ограничен: кому-то многодетность действительно посильна, а кому-то непосильна совершенно.

Многодетность хороша, когда она осмысленна, когда она наполнена родительской любовью и одновременно духовными и физическими силами. Но, увы, бывает, что в семьях, где много детей, дети оказываются лишенными полной меры необходимой родительской любви, заботы и внимания. И не потому, что родители плохие, просто у них сил не хватает.

– Что же тогда, на Ваш взгляд, имел в виду апостол Павел?

– На мой взгляд, он говорил о том, что женщина, как христианка и мать, должна как можно больше вложить в воспитание своих детей. Одного или многих – неважно, главное, стольких, сколько будет Богу угодно. В любом случае она несет за них ответственность перед Богом и должна даровать им полноту материнской любви, организовать окружающее их пространство как храм Божий в своей семье.

– Но как в таком случае спасаться женщине бесплодной ?

– Она спасется следованием за Христом, исполнением Христовых заповедей, и прежде всего заповедей любви. Так же, как спасется и мужчина. А вот из логики странно трактующих высказывание апостола Павла выходит, что мужчина спасется сам по себе, он и так хорош, а женщине надо еще и детей родить. Но это, конечно, неправильно. Ведь это совершенно убогое понимание фразы, вырванной из контекста Священного Писания. Она просто не может толковаться и читаться в том смысле, что женщине надо быть исключительно репродуктивной машиной и в том якобы состоит главная ее заслуга перед Богом.

Ведь в противном случае для нас идеалом христианской семьи должна стать мусульманская семья или люди племени мумба-юмба. Именно они живут установкой: чем больше детей, тем вероятнее, что хотя бы часть из них не умрет, останется в живых и, как следствие, род будет продолжаться. Только что в этом от христианства?

– Но бездетные супруги часто ощущают, что в их жизни не хватает чего-то очень важного…

– Да, когда в семье нет детей – это связано с большим человеческим страданием. Потому что в христианских семьях очень хотят иметь детей, исходя из самой природы христианского брака. Он осмысляется как брак, в котором любовь – это прежде всего любовь жертвенная, приносящая себя кому-то. И дети – тот плод брачной любви, которому родители могут себя отдать. Когда этого не случается, супруги действительно чувствуют свою неполноту и неполноценность. Может ли быть это наказанием Божьим? Далеко не всегда. Могут ли эти семьи толковать бесчадие как поношение в ветхозаветном смысле? Думаю, что ни в коем случае.

Наказание или промысл?

– Однако мнение, что детей нет за какие-то грехи или проступки, можно услышать как от верующих людей, так и от тех, «кто ни во что не верит»…

– Это происходит потому, что хотя Христос и пришел на Землю 2000 лет назад и нам было даровано Евангелие, но до сих пор по своему внутреннему содержанию человечество смотрит на мир вполне ветхозаветно, даже язычески, что по сути примерно одно и то же. Ведь и в языческой семье, и в ветхозаветной бесчадие, то есть прерывание рода, воспринималось как следствие какого-то личного духовного несовершенства. В христианстве этого быть не может. Но у нас есть такое понятие, как Промысл Божий, который нам неведом, который мы постигаем, только оглядываясь назад, понимая, что нечто, казавшееся нам горем, лишением и катастрофой, на самом деле имело какую-то цель. Таким вот странным, удивительным образом Промысл Божий провел нас между страшными, тяжелыми и невыносимыми испытаниями – и вдруг явил через это познание Божьей любви, Его заботу о нас. Датский философ, христианин Серен Кьеркегор написал однажды: «Если Бог не есть абсолютная любовь везде, во всем, то никакого Бога нет. Но если Бог есть любовь, то совершенно не страшно Его не понимать. Ты можешь доверять Ему, не понимая». И мы порой не можем вместить Промысл Божий о нас, не можем его понять. Но если человек определил главное в своем отношении к Богу, если понял, что Он для него есть Любовь, тогда этот человек сможет принять всякую скорбь из Его руки, в том числе и бездетность, как некий крест, как некое осуществление себя иным способом, иным путем, отыскание возможности излить свою супружескую любовь на что-то иное или на кого-то другого. Например, можно взять на воспитание ребенка.

– Многих останавливает то, что они не сумеют полюбить чужого ребенка…

– Возможностей и способов любить много. Другое дело, когда человек хочет любить обладая, то есть владеть ребенком, как некой собственностью. Так происходит порой и с кровными детьми. Родители думают: «Это наш ребенок, а значит – он должен быть нашим трафаретом, объектом наших амбиций. Мы хотим, чтобы он соответствовал нашим чаяниям: учился в определенной школе, вузе и так далее». И они не видят и не слышат, чего же хочет сам ребенок; не замечают, что ребенок смотрит на мир собственными глазами; что у него восторженно бьется сердечко от того, что родителям недоступно. И родители проходят мимо своего ребенка, при этом, конечно же, по-своему любя его.

Поэтому люди и боятся взять в семью чужого ребенка. Прежде всего, они боятся, что ребенок не будет их собственностью, их тенью. А нужно любого ребенка – кровного ли, приемного ли – видеть как не своего, а Божьего, уйти от чувства собственности по отношению к нему. Только тогда можно по-настоящему полюбить. И тогда не будет боязни усыновления.

Если женщина не может родить сама, она может спасти того, у кого нет родителей, и забыть о своей бесплодности. Забыть, прижимая этого ребенка к своей груди, даря ему тепло и ласку, но не присваивая его себе. Усыновление – это не просто выход для бездетной семьи, это ее счастье и христианская обязанность. Детей, нуждающихся в заботе, можно любить, даже если их не дали тебе в руки. Их можно посещать в детских домах, в сиротских приютах и дарить свою нежность, внимание, время. Наверное, Господь стремится сделать так, чтобы родители, у которых нет детей, и дети, у которых нет родителей, нашли друг друга.

О нашем доверии Богу

– Желание иметь дитя, продолжение себя – это больше, чем желание, это инстинкт, с которым трудно бороться…

– Конечно, мы все – люди плотские, и в нас, кроме духовной, есть и инстинктивная, животная жизнь. И женщине в этом смысле гораздо сложнее, потому что вся ее природа предрасположена к деторождению. Но если она будет постоянно заниматься самокопанием, надавливать на болевую точку своего природного инстинкта, вновь пробуждать в себе желание самой родить, выкормить грудью, тогда она неизбежно дойдет до отчаяния. Нужно пытаться перебороть отчаяние, осознавая, что Господь нас понимает, участвует в каждом мгновении нашей жизни. Каким образом – я не знаю, но я верю в это.

Мы не знаем, почему одним что-то дано, другим нет; почему одни рождаются богатыми, другие нищими, одни здоровыми, другие больными. Во всех ситуациях это вопрос нашего доверия Богу, нашего следования за Ним и возможности поиска того, чего ты действительно хочешь. Если любить, а не приобретать эту любовь, тогда выход есть. Если же ты хочешь присвоить любовь себе, то ситуация оказывается одинаково безвыходной и у тех людей, которые могут родить, и у тех, которым это не удается.

– Да, но многие женщины зациклились на своей боли и желании родить. Они глухи к любой аргументации.

– Понятно. «Мы хотим просто родить, использовать себя как матку, дающую потомство». Но это, простите, чисто животное стремление, а в человеке должно быть нечто иное, более высокое. Если тебе не дано – что ты сделаешь?! Надо перед Промыслом Божьим проявить смирение и учиться жить таким, как Бог тебе дал, и тогда ты будешь жить.

– Но общество диктует стереотип: семья предполагает наличие детей. Без них – уже не семья.

– Вот это неправда. Семья существует и тогда, когда нет детей, но есть любовь двух людей, есть несение общего креста и тягот друг друга. Я знаю священнические бесплодные семьи. И люди несут свой крест. Тем более что вокруг них столько людей, нуждающихся в человеческом тепле и заботе.

Согласитесь, что не все люди имеют семью. Многие остаются вообще одинокими, не имея ни детей, ни мужа или жены. При этом у них есть шанс не чувствовать себя обделенными. В русских семьях существовала традиция, по которой не вышедшая замуж девушка жила в семье замужней сестры или женатого брата, помогала нянчить детей, воспитывать их и была для них лучшей и любимейшей тетушкой. Так что неполнота ее жизни растворялась в полноте жизни семьи близких.

– Тем не менее в целом общество смотрит косо и на многодетных, и на бездетных…

– Мне так не кажется. Общество не волнует проблема бездетности. В основном волнуются родственники – теща, свекровь. Волнуются из чисто эгоистических соображений: им хочется внучков понянчить. А вопрос многодетных будоражит общество потому, что людям кажется, будто их объедают те, у кого большие семьи.

– По статистике бездетность – частая причина разводов.

– Причина разводов – это нелюбовь, это нежелание той любви, о которой говорит нам Христос, это стремление к присваивающему чувству. А если в конечном итоге присвоить нечего, то для таких людей нет перспективы. Так что речь вовсе не об отсутствии детей. Разве мало браков, которые распадаются, несмотря на наличие детей?

– То есть семья – это муж, жена и их чувства. А детей Господь дает им в дар?

– Да, кому-то дает, а у кого-то потом забирает. И эти родители остаются осиротевшими без своих детей, и это труднее бездетности.

У кого-то рано забирает родителей. Мир очень сложен, скорбен, и его совершенно невозможно по полочкам разложить. Да, было бы хорошо, чтобы счастливые родители любили бы своих детей, а они бы слушались своих родителей, и все бы жили долго и счастливо. Но мы живем в реальности, в которой бессмысленно мечтать о благополучной жизни, ставить себе цель достичь ее. Бог не обещает нам благополучия, о нем нет ни слова в Евангелии.

О чудесах

– Значит, супругам, если у них не получается с деторождением, стоит оставить мечты родить ребенка?

– В нашей жизни всегда есть место чуду. Тем более если речь о молодой семье, жизнь которой еще не определилась окончательно. У таких людей должна быть надежда на чудо, на милость Божию.

В моем приходе были случаи, когда родители со всеми минусами здоровья, с медицинскими заключениями о бесплодии все же рожали. Рожали по обету, по молитве и очень часто рожали, потому что обращались в монашескую республику Афон, в монастырь Хиландар, где из гроба святого Симеона Мироточивого, отца святого Саввы Сербского, уже много-много столетий растет виноградная лоза.

В принципе мне не свойственны разговоры о чудесах: смущает некая экзальтация в этих вопросах, но тут уж ничего поделать не могу. Сам, несколько раз бывая на Афоне, привозил из Хиландара засушенные ягодки винограда и с иконой святого Симеона, с молитвой давал их некоторым нашим прихожанам, которые, исполнив сорокадневное правило поста и молитвы, потом вкушали эту ягодку, причащались и… зачинали детей. У меня в приходе таких случаев несколько. Но чудо дается, если действительно есть плод молитвы и великое упование на Бога. Не вырывание у Бога: «Дай во что бы то ни стало!» – а готовность принять любое Его решение: «Да будет воля Твоя!» Главное – бездетная семья не должна чувствовать себя неполноценной. Супруги всегда должны помнить, что если Бог есть любовь во всем, то можно Его и не понимать, но нужно жить, спокойно Ему доверяя.

Источник: Мы с тобой одной крови : лекции, беседы, проповеди / прот. Алексий Уминский ; сост. А.А. Данилова. — М. : PRAVMIR.RU ; ДАРЪ, 2015. — 480 с.